Описание
Рой Аксенов
Барсучье молоко
(волшебная сказка) Говорят, что барсучье молоко многими целебными свойствами обладает, и от любой, даже самой страшной и таинственной хвори может спасти...
Лесная книга Давно это случилось, лет сорок тому назад, за много тысяч вёрст отсюда. Жил в глухом селеньи посреди леса старый дед, а имя ему было Феофан. Задолго до того была у него семья большая, сыновья и дочери, свояки да невестки, шурины с зятьями, сестрицы родные и двоюродные, и внуки малые. Была та семья, да сгинула. Помёрли все в войнах и революциях, от голода, от пуль и снарядов, а кто и ещё как. Остался нынче при нем один-единственный внучек, и звали его Алёшенькой. Жили они на отшибе от прочих людей, ни шатко, ни валко, летовали-зимовали; но это нам всё неинтересное совсем. А интересное нам, как Алёша болезнью страшной заболел.
+ + + Годик тогда ему шёл седьмой или восьмой. Так-то мальчик он крепкий был, румяный и озорной. Однако ходят пó свету такие болезни, от коих никакого спасения нету. Даже самого могучего богатыря они враз догонят, повалят, и в гроб сведут, - а заведено это, верно, для того, чтоб человек страх Божий помнил, и вел себя на земле гостюшкой покладистым. Только деду Феофану от рассуждений таких легче ничуть не становилось. Внучек ему, Алёшенька, дороже себя самого был; коли не стало бы его - так получилось бы, словно и сам Феофан нé жил, ведь та кровиночка его драгоценная - единственный след, который он по себе оставить мог. Напоминание распоследнее. Доселе-то мог себя Феофан тешить, - мол, вырастет хлопец, сильным станет да умным, дела всяческие великие свершит, да ещё и потомство многочисленное выведет, а там, глядь, и дед Феофан как-нибудь не забудется; уж найдется ему местечко какое в памяти родовой. И вот лежал Алёшенька при смерти, и был он как мёд засахарившийся, - словно б не из плоти составленный, а из вязкого и текучего. И дух от него шел чужой - манил к себе и отпугивал, привлекал и отвращал; ибо именно так пахнет скорая гибель. Дед Феофан дух этот чуял, и понимал, что он значит, однако рук покамест не опускал, и заботился, конечно же, пуще прежнего об Алёше, - настойками лесными целебными его выпаивал, мазями пользовал колдовскими, да кусочек со стола самый вкуснейший для внука приберегал, да радовал его игрушками берестяными. Только впустую всё, потому как Алёшенька с каждым Божьим днем смотрел куда-то все дальше и дальше; и настало такое утро, когда и совсем деда своего видеть перестал, а мерещились ему неведомые края, с которыми нам всем ещё выпадет случай свести знакомство поближе. Феофан ходил чорный весь, и сам на человека живого мало уж походил. Соседи и раньше-то старого не жаловали, а теперь и вовсе шарахались от него.
+ + + Но пришла один день к Феофану старая ведунья, что жила в той деревне. Имени ее не знал никто, она и на людях-то мало показывалась, жила в землянке своей, словно гриб, сыростью питаясь и затхлым воздухом. А только шла молва, что есть у той ведуньи Лесная книга, в которой все тайны раскрыты - из тех, что в самом деле что-то значат, а не мороками манят, славою и богатством. Феофан гостью приветствовать не стал, потому что не знал, как к ней и подойти-то - да и человек ли она вообще, приемлет ли вежество людское? А ведунья и не ждала ничего, встала прямо на пороге, усмехнулась и молвила: - Знаю горе твое, Феофан Матвеич; оно-то уж всем в деревне ведомо! Но только мне одной известно в точности, что за болезнь внука твоего терзает, и каким средством лечить ее надобно. Ищи барсучье молоко, Феофан, только оно и может Алёшу спасти. Так сказала она и ушла, как не было ее. Феофан-то радоваться погодил, мало ли чего ведьмы старые наплетут? Да кто его, молоко это, видел? Поди добудь такую диковину. Только все равно не было у него другой надежды. А как охотник он был справный, то медлить не стал, собрался мигом и в лес ушол. Добрую неделю ставил Феофан сил
